Как отличить самоедство от покаяния


Инокиня Наталья (Каверзнева)

Путаница в этом вопросе — проблема довольно-таки распространенная. Вот типичный вопрос современных прихожан: «Как покаяние стяжать, где взять, как вымолить у Господа? У меня видения греховности сколько угодно и сожаление есть, уныние, а покаяния нет и всё. Нет перемены ума. И прошу столько лет, вроде бы и искренне. Кто бы сказал, почему так, что от меня зависит, что надо сделать, чтобы это изменить?».

Покаяние, в отличие от самоедства, очень практичное чувство, если можно так выразиться. Рассмотрим этот тезис на конкретной житейской ситуации.

К примеру, поссорился человек с сослуживцами. И не всякий человек, а тот, кто уже старается анализировать свое поведение в плоскости понятий добра и зла. И что-то менять в сторону добра.

Самоедство тут же навалит на него гору грустных мыслей: о его неправильном характере, о бывших прежде подобных ситуациях, о множестве попыток исправления… и главное — об их тщетности и безрезультатности.

Заканчивается всё, как правило, обычным унынием, когда человек, погрустив о своем несовершенстве, машет, образно выражаясь, рукой на спасение души, усаживается перед экраном и уходит в мир развлечений. Или выпивает. И тоже уходит в мир развлечений. Или в работу, или в домашние хлопоты, в хобби, в меланхолию — вариантов более чем достаточно.

Покаяние же первым делом подскажет образ действия.

— Что тебе делать? — переспрашивает оно человека. — А ты не риторически этот вопрос задаешь? Нет? Действительно хочешь что-то сделать? Ну так что может быть проще! Надо загладить последствия причиненных другим неприятностей. Попросить прощения, помочь в делах, взять на себя какую-то заботу о сослуживцах…

— Не выйдет, — заявляет самокопание. — Всё это будет неестественно, нелепо… Они не поймут.

— Что значит «не выйдет» и «не поймут»? — говорит покаяние. — Ты обидел? Сделал больно? Теперь старайся хоть немного смягчить последствия.

— Я буду им кланяться, расшаркиваться, а они за моей спиной будут рассуждать, что я это делаю вынужденно, — язвит самоедство.

— Но ведь это, и правда, — кротко напоминает покаяние, — вынужденно. И неважно, что вкладывают в это слово они. Важно, чего хочешь ты. Ты ведь хочешь что-то исправить?

— Я хочу, — сникает самоедство. — Хочу никого не обижать, хочу, чтобы всем было хорошо, хочу, чтобы со мною всем и всегда было тепло и радостно… Я очень хочу, но у меня не получается!

— Вон ты куда махнул, — удивляется покаяние, — «всем и всегда»! Всем даже Сам Господь Бог не может угодить. Однако этим конкретным людям в этом конкретном случае ты же можешь скрасить жизнь? Просто потому, что ты им теперь должен. И, между прочим, велика вероятность, что они всё же почувствуют твое доброе расположение — если оно в тебе зародится, конечно же.

— Но только не мои сослуживцы! — сразу взрывается самоедство. — Они такие… Такие! Высокомерные/распущенные/недалекие/пошлые… Обижают меня/оговаривают/высмеивают/игнорируют… Да они мне еще больше должны! Больше!!!

И вот он, момент истины: оказывается, не больно-то мы и хотели увидеть свою неправоту в этой ссоре. Чтобы у нас не было ссор — хотели, комфортного ощущения своей правильности — хотели, а увидеть свою неправоту — не хотели.

Так же точно случается и в семейных отношениях, зашедших в тупик: слышишь, как человек съедает и окаивает себя — всё-то у него неправильно, негодный он супруг, плохой семьянин, недостойный христианин… Но зато в каждой конкретной ссоре он прав! Или по факту — прав, и всё! Или потому, что вторая половина достала и вынудила на неправоту… а вообще-то он прав!

***

Обычно, когда человек только приходит к вере, ему дается опыт того, какое парадоксальное чувство облегчения способно дарить покаяние. Когда мы признаём, что чего-то недостойны, смиряемся — и на личном опыте узнаём, что «иго Господне благо и бремя Его легко».

Да и в самом деле: если ты прав, а в душе полная беспросветность, то где же выход?

Его нет. Не зря же говорят, что ад — это место, где все правы.

А когда видишь, в чем неправ, насколько неправ, как часто неправ, — всё встает на свои места, всё становится ясно. Выходов появляется — хоть отбавляй.

Проблема в том, что чаще всего мы пугающе скоро теряем первоначальные благодатные дары. Даром получив опыт, например, покаяния, мы быстро начинаем считать его чем-то своим, не боимся растерять, нарушаем правила хранения (чаще всего через осуждение) и, естественно, теряем. И в дальнейшем нам уже требуется сильно трудиться, чтобы вернуть хотя бы крохи прежнего богатства.

***

Ну, хорошо: человек осознал, что «блудно иждих житие» (седален из службы Недели блудного сына), устыдился и желает вернуть потерянное. В какую сторону ему двигаться?

Есть святоотеческие понятия смиренномудрия и любомудрия. Они означают поведение человека, который еще не стяжал добродетелей смирения и любви, но сознательно старается поступать так, как они предписывают. То же самое требуется и при стяжании покаяния: надо понуждать себя на поведение, сообразное кающемуся человеку.

Для начала важно стараться понять, в чем же именно заключается наша вина за происшедшее. Если этого не происходит, то за нашим примирительным: «Ну прости-прости… я во всем виноват», — собеседник справедливо замечает, что мы не признаём никакой вины, а просто считаем его психом, с которым лучше не спорить. И обижается еще больше.

Поэтому в любом конфликте надо стараться возвести ум к Богу с переживанием за случившееся. Не вариться в своих эмоциях, не кипеть и не булькать обидою, а сразу припасть к Богу с просьбой-переживанием: «Господи, что я тут сделал не так? Или что во мне вообще не так? Почему на меня такая реакция?» На этом этапе и выяснится, хотим ли мы на самом деле увидеть свою часть неправоты в сложившейся ситуации.

И нет ничего удивительного, что нам ее видеть не хочется — она ведь ко многому обязывает. За видением своей неправоты к кающемуся человеку приходит осознание того, что он должен быть готов потерпеть за нее. А при глубоком покаянии приходит не только готовность, но и желание потерпеть. Вспомним, в чем выразилось покаяние разбойника на кресте? Во вполне конкретном действии: он счел, что мучительная казнь ему поделом. Блудный сын счел, что недостоин называться сыном. Закхей раздал свое имущество…

Мы же говорим на исповеди: «грешен» — но тут же, еще и из храма не выйдя, устраиваем разборки.

Сами говорим, что грешники, сами признаём, что не имеем покаяния… но внимания и признания себе требуем так, как будто мы лучше всех. Не только неприятности не готовы потерпеть, но прямо устраиваем жестокую борьбу за «приятности». Очень странное поведение: ни логики в нем, ни здравого смысла.

И бывает, что только когда состояние нераскаянности приводит нас к вратам ада, только тогда мы и взываем к Богу с искренним желанием увидеть свою неправоту. А бывает, что и тогда не взываем.

***

Самоедство ставит недосягаемые — здесь и сейчас — цели, а потом мучает нас печалью. Заметим это: нам все равно предлагается скорбь, вот только никакого доброго плода эта скорбь не приносит.

Покаяние же продуктивно, оно учит действию, которое приносит добрые плоды. В этом конкретном случае оно скажет нам, за что попросить прощения, предупредительно посоветует тон, которым это надо сделать. А потом еще оставит на памяти хорошую, глубокую зарубку: помни, что ты человек, не сдержанный в словах и эмоциях, помни, как часто ты бывал неправ, как часто обижал…

И в другой ситуации, имея перед глазами эту зарубку, ты не только с равными не поссоришься, но и младшему простишь недобрую выходку и злое слово.

«Нет человека праведного на земле, — сказал царь Соломон, — который делал бы добро и не грешил бы; поэтому не на всякое слово, которое говорят, обращай внимание, чтобы не услышать тебе раба твоего, когда он злословит тебя. Ибо сердце твое знает много случаев, когда и сам ты злословил других» (Еккл. 7: 20—22).

Наверное, весь секрет этого делания в том, что, совершаемое с самопонуждением, оно оставляет зарубки не только в памяти, но и на сердце. Труды по стяжанию покаяния сокрушают сердце — а сердце сокрушенное Бог не уничижит.

Источник

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Другие записи этой рубрики

Contact Us