«Я родился на Троицу и всю жизнь молился ей». Памяти схиархимандрита Исаии (Коровая)


В 2021 году исполняется 95 лет со дня рождения и 10 лет со дня кончины схиархимандрита Исаии (Коровая, 1926-2011), современного нам подвижника, обладавшего множеством даров Божиих. Фронтовик, постриженник в иночество в Киево-Печерской Лавре, после ее закрытия — насельник Глинской пустыни, где принял постриг в мантию, затем — пустынножитель в горах Кавказа, почитаемый священник в Грузии. После возврата в Украину — духовник Почаевской Лавры. С открытием Киево-Печерской Лавры в 1988 году был в числе первых ее насельников. Почил схиархимандрит Исаия на 85-м году жизни 6 марта 2011 года.

Диакон Сергий Герук   

Вспоминаю тот знаменательный 1988 год, когда впервые за весь атеистический период государство стало возвращать отобранные у Православной Церкви храмы и монастыри, позволило открывать семинарии и духовные училища. Я, тогда молодой и любопытный советский журналист, делал первые неофитские шаги и, глядя на увиденных впервые в жизни монахов в клобуках и черных мантиях, поселившихся почти что на развалинах возращенной из атеистического плена первой древнерусской обители преподобных Антония и Феодосия, полагал, что вижу таких же аскетов, постников и чудотворцев, о которых начитался в самиздатовском Киево-Печерском патерике.

А когда поближе познакомился с игуменом Исаией, учеником кавказских отшельников и делателем Иисусовой молитвы, вовсе не удивился, полагая, что уважающий себя монах должен спать в дуплах деревьев, питаться травой и молиться ночи напролет. Помнится, как раз в тот период, прочтя «Откровенные рассказы странника», взялся и я за Иисусову молитву и ночные бдения. После чего отец Исаия строго-настрого запретил мне на исповеди такое «подвижничество», рассказав, как одного молодого монаха, молившегося под звездами с воздетыми руками, наместник Глинской пустыни, где отец Исаия принимал монашеский постриг, «сдернул за ноги с неба на землю», послал пасти коров и запретил молиться после вечернего правила, ограничив лишь совместной с братией молитвой. «А иначе – прелесть! А из прелести два пути – либо в дурдом, либо в блуд!..» – резюмировал тогда отец Исаия, весело глядя на меня.

Вообще это был на удивление веселый человек. Его духовные беседы и общение с людьми всегда перемежались шутками и прибаутками, отчего собеседникам сразу становилось легко и радостно на душе. Сейчас я понимаю, что отец Исаия был носителем великой благодати Божией, которую снискал от Господа за многолетний монашеский подвиг, строжайшую аскезу и безукоризненное соблюдение монашеских обетов, данных при постриге. И, безусловно, при общении со старцем и на исповеди у него испытывались неизреченная сердечная легкость и радостность, так что хотелось вновь и вновь видеть светлое лицо подвижника, что называется «сидеть у его ног».

Такой момент сохранился в памяти. Вновь открывшаяся Коренная пустынь под Курском, куда отец Исаия в 1990 году из Киево-Печерской Лавры был приглашен для ее возрождения первым наместником. Новость о прибывшем из Киева игумене-духовнике быстро облетела курские веси, и в монастырь потек ручей паломников. Отец Исаия с утра до вечера трудился на развалинах обители – ремонтировался монашеский корпус и выстраивался разрушенный храм монастыря. Как-то стоял он на подворье в испачканном строительной пылью старом подряснике, решая с послушниками очередной хозяйственный вопрос, когда к нему подбежала нарядная напомаженная дама, видимо, только что прибывшая из Курска рейсовым автобусом. И, обращаясь к отцу Исаие, перебив его разговор, нервно спросила: «А где тут у вас прозорливый старец Исай принимает?» Батюшка на мгновение опешил, удивленно глядя на городскую гостью, но тут же озарился неизменной улыбкой:

«Прозорливый? Да ты, что, мать, рехнулась?! Этот “Исай” – великий проходимец, жулик и шарлатан. Его вот только перед тобой “Скорая” в дурдом забрала…» – и, отвернувшись, продолжил прерванный со строителями разговор.

А вечером в храме я увидел городскую гостью у исповедального аналоя: заплаканное лицо с потекшими тушью и помадой светилось радостью, и отец Исаия, что-то ласково говоря, напутствовал ее крестом.

Знакомство и благословение

Познакомились мы с отцом Исаией в Киево-Печерской Лавре. Была осень 1988 года. Переданная Церкви территория Дальних пещер представляла собой печальное зрелище. Полуразрушенные корпуса, храмы и колокольня с осыпавшейся штукатуркой, сырые, неухоженные пещеры с мощами угодников Божиих. Везде царила мерзость запустения. Служба шла тогда в 50-м корпусе, на втором этаже, где нынче расположена братская трапезная. Два возвращенных храма – Аннозачатьевский и Рождества Богородицы – были непригодны для служб, завалены мусором и хламом.

Я стоял в полумраке у стены, шла вечерняя служба, из алтаря появился монах с Евангелием и Крестом в руках. Белые волосы до плеч. В епитрахили и поручах. Он шел к исповедальному аналою «как власть имеющий», оглядывая устремившихся к нему со всех сторон прихожан и паломников. Помню, я не собирался исповедоваться, но он сам пальцем подозвал к себе: «Что, братец, исповедоваться не желаешь?» Узнав о моей профессии, сказал: «Нужно писать о Церкви. Вон на Западной Украине с легкой руки Горбачева греко-католики наши храмы захватывают. Сейчас перестройка, гласность, так сказать. Время благоприятное. Для начала возьми интервью у нашего наместника архимандрита Ионафана (ныне митрополит Тульчинский и Брацлавский. – д. С.Г.), – как-то властно сказал он, будто приказывая, как офицер солдату. – Надо, чтоб народ узнавал об открытии Лавры, помогал ее возрождению».

Постриг в Киево-Печерской Лавре в 1988 году после открытия. Игумен Исаия первый слева

Слова старца будто впечатывались в меня. Не ведал я тогда, что его благословение изменит всю мою дальнейшую жизнь и что все последующие годы и десятилетия посвящу церковной журналистике. «А потом и сан принимай: нужно и у Престола Божиего потрудиться».

В той же нашей первой беседе сказал мне и о молитве Иисусовой, о борьбе со страстями, «которые, как змеи, гнездятся в душах». «Я тут вот исповедовал одну, так она упала на спину и так, извиваясь, поползла к дверям…» – буднично рассказывал он. Я, конечно, был ошарашен, полагая, что встретил старца Зосиму из «Братьев Карамазовых» Ф.М. Достоевского, роман которого и привел меня в храм Божий.

Удивительно, но слова старца исполнились в точности. Позади годы и десятилетия церковных журналистских послушаний, и второй год службы в диаконском сане…

Вскоре бывший митрополит Филарет, тогда еще законный экзарх Украины, выставил отца Исаию из Лавры, как объяснил мне батюшка, «по навету неведомого доброжелателя».

– Куда ж вы теперь, отче? – взволнованно вопрошал я.

– Так мы, монахи, бываем и гонимы, – улыбнулся в ответ. – На все воля Божья. Меня вот архиепископ Курский и Белгородский Ювеналий (Тарасов; † 13.01.2013. – д. С.Г.) приглашает принять наместничество в открывшейся Курской Коренной Рождества Богородицы пустыни, на родине Серафима Саровского. Мы с ним еще в Троице-Сергиевой Лавре познакомились, где он постриг принимал в конце 1960-х. Так что приезжай в Коренную – древний монастырь, который некогда славился на всю Русь. Илья Репин картину написал – «Крестный ход в Курской губернии». Видел картину эту? Так вот. Этот чудотворный образ Рождества Богородицы раз в год переносился из пустыни в Курск и обратно. Сейчас икона эта в Америке, главная святыня Русской Зарубежной Церкви, покинула Россию вместе с последними защитниками империи из Белого движения. Так что приезжай, не пожалеешь…

И снял со стены икону Успения Богородицы, благословил, вручая… Икона эта и поныне стоит в нашем доме как главная святыня.

Буквально через неделю отец Исаия позвонил мне домой по междугородке с неожиданным благословением:

– Поезжай в Покровский монастырь к матушке Еликониде, она передаст тебе большие служебные просфоры, и вечерним поездом вези их в Курск, потом на автобусе к нам в обитель: у нас архиерей служить будет.

Так, исполняя необычное и ответственное послушание, впервые попал в Курскую Коренную пустынь. Каково же было мое удивление, когда, проделав сотни километров, везя «драгоценный груз», спасая батюшку перед неведомым грозным архиереем, узнаю по приезду, что служебные просфоры для Литургии имеются в изобилии!

– Молодец, Сергий, – похвалил меня отец Исаия, благословляя. – Покровские просфоры почетным гостям раздаваться будут, – утешил старец.

Сейчас понимаю, что Промыслом Божиим по молитвам игумена Исаии суждено было мне, грешному, узреть великую древнюю курскую святыню – также лежавшую тогда в руинах Рождества Богородицы Коренную Пустынь. Потом я неоднократно приезжал в обитель на послушания. Собирал материалы по истории Коренной пустыни, наблюдая, как из разрухи и запустения она постепенно возрождается. Там же в редкие минуты отдыха батюшка рассказывал о своей жизни. О послевоенной Киево-Печерской Лавре, где принял рясофор с именем Николай. О постриге в Глинской пустыни, куда удалился из Лавры, избегая преследования КГБ, так как, исполняя послушание экскурсовода в пещерах, получил предупреждение, что за «проповеди и религиозную антисоветскую пропаганду» может быть арестован. О Глинских старцах, своих учителях, ныне прославленных в лике святых; о хрущевских гонениях и шести годах отшельничества в горах Кавказа; о дружбе с грузинским патриархом; о пчеловодстве и лечении травами, которым занимался всю жизнь с юности, помогая людям, и о многом другом, чудесном и удивительном, наполнявшем его яркую подвижническую жизнь. Вот из отрывочных рассказов батюшки, записанных в блокнот, и вырисовывалось его монашеское многотрудное житие.

Кстати, тогда в Коренной пустыни услышал от него удивительные и тревожные пророческие слова о будущем развалившегося Советского Союза.

«Вот, братия, наступают тяжелые времена, – говорил он как-то после трапезы. – Восстает народ на народ… Из-за океана будут стравливать народы, играя на чувствах мнимого патриотизма и мнимой независимости… Поэтому на нас, православных монахах, большая ответственность – молиться за весь мир…»

Детство, юность, война

Родился схиархимандрит Исаия – в миру Яков Маркович Коровай – 20 июня 1926 года в день Святой Троицы в селе Носовка Нежинского района Черниговской области.

«На Троицу я родился и всю жизнь Ей молился, – говаривал старец, вспоминая свое детство. – Родители мои были верующими, трудились всю жизнь, в колхоз не вступали… Я, когда родители состарились, постриг их в монашество, и младшего брата тоже. Сестра Катерина работала бухгалтером в Носовке, также умерла в тайном постриге с именем Евгения. Тогда отец мне и говорил: “Как все удивительно в христианстве. Я, твой отец, называю тебя отцом Исаией, потому что ты священник, благословение у тебя беру…”»


Родители будущего старца – Марк Игнатьевич и Мария Федоровна Коровай

Рассказывал отец Исаия и о старшем брате Иване, призванном на фронт в первые дни войны и погибшем в 1943-м при форсировании Днепра. Младший брат Григорий, с которым автору этих строк также довелось познакомиться в той же Носовке – там у отца Исаии был небольшой дом и хозяйство, что-то вроде скита, где подвизались его духовные чада – послушницы, – во всем помогал отцу Исаие по хозяйству. Таких мини-скитов по благословению священноначалия старец организовал немало по всему Союзу – в России, на Кавказе, в Грузии, на Украине. Некоторые из них впоследствии были преобразованы в монастыри. Григорий, бывший авиатор, работал на Киевском авиационном заводе им. Антонова, был на все руки мастер; также, уже на пенсии, принял постриг с именем Гавриила и мирно почил о Господе в канун Пасхи.

«Была у нас коровенка и лошадка, свое хозяйство, так что деньгами и людям, и колхозу помогали, – продолжал батюшка рассказ о своем детстве. – Когда голод в 1939-м случился, люди к нам приходили, корм коровке несли, чтоб не с пустыми руками, а мама, Мария Федоровна, очень милостивая была, каждому приходящему кружку молока наливала, да коврижки и калачики раздавала, которые пекла из отрубей. Но нас все равно в “кулаки” зачислили. Отца арестовали и отправили строить Беломорканал. Он там горячо молился, и явился ему то ли во сне, то ли наяву святитель Николай со словами: “Я выведу тебя отсюда ради твоих детей, будущих монахов”, – и указал ему путь: – “Пролезешь под проволокой, часовой тебя не заметит, и иди по дороге на огонек. Это станция. Садись в вагон, проверять тебя не будут. Так и доедешь…” Всё так по молитвам святителя и произошло…»

Маленький Яков с сестренкой Катериной

Во время войны отец старца Марк Игнатьевич защищал Родину, дважды был ранен, закончил бои с фашистами командиром взвода. А юный Яков, когда отец и брат воевали, оставался в родной Носовке; рискуя жизнью, возил на лошади в лес продовольствие партизанам. В 1943-м пришли наши, Яков был призван в армию, с августа 1944-го по октябрь 1945-го в составе 439-го отдельного радиодивизиона участвовал в войне с Японией. Вернулся домой с орденом Великой Отечественной войны, медалями за отвагу, за победу над Германией и милитаристской Японией. Кстати, тогда, еще не думая о монашестве, пересылал получаемые деньги в киевский Покровский монастырь, где в то время расположился военный госпиталь и монахини ухаживали за ранеными.

«Маме от сына Яшки» – фото с фронта

После демобилизации решил поступать в политехнический институт. Но встреча с местным юродивым Степаном заставила изменить жизненные планы. Блаженный иногда приходил в их дом на ночлежку, но спал всегда на полу на соломе. И как-то утром, когда все спали, сказал Якову: «Оставляй свою работу и иди в семинарию, будешь батюшкой!»

Так и произошло. Поступил Яков в Киевскую духовную семинарию в 1950 году.

Кончину блаженного Степана отец Исаия помнил всю жизнь:

«Приехал я как-то на каникулы из семинарии домой, зашел в хлев, а там наш блаженный лежит на полу и говорит мне: “Яков, я не болен, я здоров, но ухожу в загробный мир, так угодно Господу”, – сложил руки на груди и почил…»

Начало монашеского пути

В одной публикации не вместить многочисленные свидетельства духовных чад старца Исаии о его яркой подвижнической жизни, молитвенном многолетнем подвиге, борьбе за высокую, достигающую пределов возможного в современных условиях аскетическую жизнь. Такую планку юный Яков, студент Киевской духовной семинарии, поставил еще до пострига в монашеский чин, общаясь в 1950-х годах с монахами Киево-Печерской Лавры, где он после завершения учебы был пострижен в рясофор с именем Николай.

Глинская пустынь. Иеродиакон Исаия (Коровай) справа. 1959 г.

Первым его духовным учителем был преподаватель литургики в КДС Гермоген Иванович Шиманский, пребывавший в тайном монашеском постриге, учивший Якова школе Иисусовой молитвы. Благоволил к бывшему фронтовику Якову Короваю, называя его «наш освободитель», и сын священномученика Михаила Едлинского (†1937) преподаватель Ветхого Завета протоиерей Георгий Едлинский, тайно окормлявший киевскую интеллигенцию в Макариевском храме на киевской Татарке – в труднодоступном районе Киева, укрытом рощами и за глубокими оврагами.

Одним из послушаний рясофорного инока Николая (Коровая) в Киево-Печерской Лавре было проведение экскурсий в пещерах Лавры. Бесстрашный фронтовик особо не церемонился с подбором фраз и выражений, когда речь заходила об атеистической пропаганде, доказывавшей, что мощи киево-печерских угодников сохраняют нетление благодаря «особым климатическим условиям» пещер, о вере в Бога и массовом безверии некогда Святой Руси. Реакция бдительных органов последовала незамедлительно, и инок Николай во избежание ареста покидает Лавру и устремляется на север Украины, в Глинскую пустынь, славившуюся подвижниками благочестия, ныне канонизированными в лике преподобных, – к схиархимандритам Серафиму (Амелину; †1958), Андронику (Лукашу; †1974) и Серафиму (Романцеву; †1976). Последний был духовником инока Николая, постриг его в монашество с именем пророка Исаии, рекомендовал для рукоположения в диаконский сан.

Старцы Глинской пустыни – слева направо: наместник архим. Модест (Гамов); митрополит Зиновий, в схиме Серафим (Мажуга); схиархим. Серафим (Романцев); схиархим. Андроник (Лукаш)

Несколько раз обитель посещал постриженик Глинской пустыни, куда отдан был с малолетства, викарный епископ Патриарха всея Грузии Зиновий (Мажуга; † 1985), будущий схимитрополит Тетрицкаройский Серафим, также причисленный к лику местночтимых святых УПЦ, вместе с преподобным Серафимом (Романцевым) тайно окормлявший монашескую братию, спасавшуюся в горах Кавказа во времена хрущевских гонений. Он же постригал в монашество нынешнего патриарха Грузии Илию ІІ, а отец Исаия, уже после кавказского пустынничества, по его рекомендации в сане иеромонаха и игумена служил в тбилисских храмах и кафедральном патриаршем соборе.

В горах Кавказа

После закрытия Глинской пустыни в 1961 году иеродиакон Исаия отправляется с братией за Сухуми в горы Кавказа, в Амткельское ущелье. В одной из публикаций о старце мне доводилось цитировать архидиакона Пимена (Шувалова), разделившего это шестилетнее подвижничество; не грех повторить то воспоминание еще раз:

«Враг рода человеческого противился, опасность возникала не столько из-за горных медведей, шакалов или змей, сколько от людей. Однажды напали местные бандиты, о которых опять-таки предупредила прибежавшая в скит лань. Добиралась к ним и милиция, пустынников выискивали с воздуха вертолеты. Сухумским органам КГБ была дана установка “очищать местность от бродячих монахов”. А впереди была кавказская субтропическая зима с беспрерывными снегопадами, когда снежный покров достигал нескольких метров, заносил кельи до крыш и связи с внешним миром не было до наступления весны.

Летом приезжали к нам с передачами погостить и помолиться “академики” МДА и братия из Троице-Сергиевой Лавры: архимандриты Кирилл (Павлов), Наум (Байбородин), игумен Марк (Лозинский) и другие.

Мне тогда было 23 года, только из армии пришел. За наставлениями, проповедью, Причастием ездили к преподобному Серафиму в Сухум. Отец Исаия был с братией в Ажарах. Ахилла жил в дупле, а Владимир, Феодосий (глинский) и пчеловод Анемподист (киевский) – в шалашах. Когда Исаия читал молитву Иисусову, то делал небольшие поклончики, чтоб не отвлекаться. Молитву творили по очереди: один читает часа три, потом другой, и так круглые сутки.

Читали по очереди жития святых, рукодельничали. Ложки деревянные вырезали, крестики. На одну ложку уходило 300 молитв Иисусовых. Потом отвозили изделия в город. На поле работали Ахилла, Исаия и я. Спали с 19 часов до полуночи на досках шириной 30–40 см, под головой – чурбаны. С полуночи до утра молились, днем – опять работа. Хлеб сами пекли. Исаия пек в консервных банках из-под томатной пасты по семь хлебов в печке: муку смешивал с толчеными горными каштанами, добавлял ароматную измельченную траву – хлеб выходил удивительный! Но сразу всё не ели, сушили на сухари, а потом их грызли. А есть хотелось – ужас! Но все терпели ради Господа. У отца Исаии были Святые Дары заготовлены, причащались каждое воскресенье.

Потом с Кавказа нас стали гнать, как будто мы звери какие, – вертолетами, облавы устраивали. Уехал я сначала в Одессу, через два года – в Почаевскую Лавру, а через 13 лет опять в Одесский монастырь вернулся. Отец Исаия в Почаевской Лавре был духовником. Он был молитвенник, больше его никакие дела не интересовали. Лечил он тех, кто приходил к нему, травами разными. Он с юности знал сотни рецептов. Жалел народ».

В горах Кавказа. Крайний слева иеромонах Иоанн (Маслов), рядом с ним – иеромонах Исаия (Коровай)

И еще одно воспоминание современника отца Исаии о служении его в Грузии – архимандрита Авеля (Опановича), – иллюстрирующее абсолютное бессребреничество старца:

«Я не видел у отца Исаии ничего нового из одежды: туфли разбитые или ботинки армейские, а осенью – сапоги кирзовые. Подрясник, казалось, он носил не один десяток лет, но никогда от батюшки, даже в сорокоградусную жару, не ощущался запах пота или грязи. Светлое лицо, приветливые, часто с искринкой веселья и легкой иронии глаза, роскошные волосы, никогда не заплетавшиеся в косичку, и трудовые руки – как сейчас стоит пред глазами этот образ. Когда мы садились в метро, он доставал из отдувавшегося кармана подрясника пачку поминальных записок и читал их, перебирая четки, так непосредственно, что люди, сидящие рядом, читавшие советские журналы и газеты, не обращали на него никакого внимания.

Он был бессребреник. Помню, прислуживал ему в тбилисском храме, где он подменял настоятеля, уехавшего в отпуск. Набралась за месяц полная коробка денег из пожертвований, не меньше трех тысяч рублей. Огромная сумма, по нынешним эквивалентам – 3 тыс. долларов. Спрашиваю батюшку: “Куда деньги девать?” А он в ответ: “Мне ничего не надо, меня Господь кормит. Передай патриарху”. А через некоторое время меня патриарх спрашивает: “Зачем он мне коробку передал с деньгами? Скажи, отрок, он вправду ничего себе не берет? Ну хоть что-то?” Я с трепетом отвечаю: “Нет, Ваше Святейшество, ничего не берет. И мне велел не брать ни копейки”. “Ну вот! – вскричал он громогласно. – Почему русские такие? Мы, грузины, что, хуже?!..” “Хуже, хуже…” – отозвалось эхо в его высоких покоях».

Некоторые удивлялись, почему, мол, отец Исаия надолго не задерживался на одном месте. Поступил послушником в Киево-Печерскую Лавру, постриг и диаконский сан принял в Глинской пустыни, спасался в горах Кавказа, потом уехал в Среднюю Азию, где был рукоположен в сан иеромонаха. Вернулся в Грузию, служил на различных приходах и в монастырях, общался с известным подвижником и Христа ради юродивым преподобным Гавриилом (Ургебадзе), подвизался в Почаеве, посещал Сергиеву Троицкую Лавру, при открытии – Оптину. Затем – вновь Киево-Печерская Лавра, Коренная Пустынь, скит в с. Зимовеньки Белгородской епархии и возвращение на родину в конце жизни – в родную Носовку.

Дело в том, что по природе своей отец Исаия был странником, перемещался из обители в обитель, «дабы не прилепляться ни к чему земному», как сам говорил.

Во-вторых, уж слишком высокой была его аскетическая планка, которая не всегда была по душе тогдашнему начальству да и старшей братии, которой приходилось жить и сослужить со старцем.

«Кратчайший путь ко спасению – милосердие»

Хочу привести одно трогательное письмо, написанное студентом семинарии Яковом Короваем в далеком 1952 году своей любимой сестре Катерине (впоследствии монахине Евгении). Нет сомнения, что монашеский выбор всей этой удивительной украинской семьи был сделан под духовным влиянием и по наставлениям отца Исаии.

«Христос посреди нас, дорогая сестрица, Он всегда утешит нас!

…Тебе, сестричке, советую иметь добродетель – милосердие. Любовь к бедным – вот цель нашего спасения и нашей жизни, ибо мы должны стремиться к Царствию Божию. Ибо “блаженны милостивии, яко тии помилованы будут” (Мф. 5: 5). Милостивые стоят выше даже тех, которые имеют дар воскрешать мертвых. Я тебе, родная сестричка, желаю от всей души приобрести сию добродетель, и она тебя украсит в вечной славе. Эту добродетель очень легко приобрести, любя ближних и всегда желая оказать им помощь. Помни сии слова и исполняй их всю жизнь. Тогда легко будет тебе. Ибо тысячи убогих, получивших твое подаяние, будут молить Бога о тебе. Будь мудра, как твоя небесная покровительница святая великомученица Катерина, она была мудрейшая их всех, проси у нее помощи и ходатайства пред Господом о тебе.

Немножко о себе: живу – слава Богу за все, в среду на практике управляю хором.

Желаю тебе благополучия. Когда приеду, мы с тобой будем очень много беседовать. Я тебе, родненькая, расскажу очень много радостного. Да сохранит тебя Господь от всех врагов видимых и невидимых».

В женском Покровском монастыре, Киев, 1999 г.

Почил незабвенный старец 6 марта 2011 года на 85 году жизни в родной Носовке, где и погребен. Вечная память схиархимандриту Исаие, его молитвами да помилует нас Господь!

Источник

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Другие записи этой рубрики

Contact Us